Читать онлайн книгу "Криминальный сезон"

Криминальный сезон
Алексей Викторович Макеев

Николай Иванович Леонов


Полковник ГуровРусский бестселлер
Убит помощник режиссера экспериментального театра, по совместительству тайный финансист Руслан Бойцов. Что это – месть махинаторов, не поделивших бюджетные деньги, или бытовое ограбление? Расследование поручено полковнику МВД Льву Гурову. Внимание сыщика привлекает приглашенный из Самары режиссер Голубев. Оттуда же и все музыканты театра. Возможно, это совпадение, но Гуров в случайности не верит. Он едет в Самару и там, используя свою врожденную хитрость и богатый оперативный опыт, узнает подробности, благодаря которым у него появляется ошеломляющая версия…





Николай Леонов, Алексей Макеев

Криминальный сезон



© Макеев А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018




Глава 1


– Не понимаю я этого. Чего это они все… как наизнанку вывернутые.

– Перестань, Лева! Не будь занудой. Если ты не разбираешься в современном искусстве, просто смотри и наслаждайся красотой.

– С удовольствием. Осталось только отыскать ее здесь.

Пренебрежительно усмехнувшись, Гуров перешел от художественного полотна под названием: «Страсть, сагиттальный разрез» к картине «Человек-графин».

Посетить выставку современного искусства соблазнила жена. Наслушавшись восторженных отзывов о деятельности творческой мастерской «Панорама», она посчитала своим долгом составить собственное мнение о проектах этого объединения.

Объединение было молодым, креативным и стремительно набирало популярность. Базой для его образования стал один из столичных театров. С приходом нового художественного руководителя в жизни театра произошли коренные изменения, и удручающая пустота в зрительных залах начала постепенно заполняться.

Виталий Берестов, новый худрук, стал активно приглашать молодых и талантливых, не обращая особого внимания не только на послужной список, но даже на область искусства, в которой тот или иной талант творил.

В результате такой политики поднадоевший классический репертуар потеснили продвинутые эксперименты новичков, а к «основной деятельности» театра по постановке спектаклей добавилось еще несколько дополнительных направлений.

Берестов выделил помещение для проведения художественных выставок, открыл музыкальную студию и организовал своеобразный факультатив под названием «Сюрпризы малой сцены», где могли развернуться совсем уж отчаянные и не признающие условностей.

Эти несколько подразделений и входили в состав объединения под названием «Панорама», творческая мастерская Виталия Берестова».

Время от времени, собирая все эти разнородные группы воедино, он устраивал искрометные перформансы, быстро получившие известность среди столичной богемы и ставшие популярными.

– Надо будет сходить как-нибудь, – говорила Мария, рассматривая картины. – А то уже вся Москва обсуждает, а мы даже не видели ни разу, что там происходит.

– Это уж без меня. – Выражение лица Гурова было непреклонным. – С меня хватит и шедевров живописи.

– Ты, Лева, ретроград, – не сдавалась Мария. – Лилечка Белова ходила с мужем, говорит, ему очень понравилось. А уж такого ископаемого, как муж Лилечки, нужно еще поискать. Он работает бухгалтером, помнишь, я рассказывала тебе?

– Про мужа Лилечки? Нет, не помню.

Минут через сорок в выставочном зале почти не оставалось картин и скульптур, которым Мария не уделила бы своего внимания. Гуров втайне ликовал, предчувствуя скорое освобождение из плена чужой изобразительной фантазии, как вдруг почтеннейшей публике объявили, что в виде бонуса художественную выставку будет сопровождать выступление музыкального коллектива.

Мария очень обрадовалась и сказала, что они должны обязательно остаться и послушать.

Получив вдобавок к экспериментальной живописи порцию экспериментальной музыки, Гуров проклял все на свете и закаялся посещать культурные мероприятия до конца дней.

Он еще не знал, что снова отправится в «Панораму» уже завтра.

Следующий рабочий день Гурова начался в СИЗО. Он допрашивал задержанных по делу об ограблении сети ломбардов и на традиционную утреннюю планерку не попал.

Около одиннадцати часов, входя в Управление, он лоб в лоб столкнулся со спешившим куда-то Крячко.

– О! Иваныч! – бодро воскликнул тот. – Где пропадаешь? Начальство уже измучилось в ожиданиях. Орлов, наверное, все глаза проглядел, у окошка сидя.

– Что там опять? – нахмурил брови Гуров.

Он знал, что генерал Орлов «мучится в ожиданиях» только в одном случае – когда на повестке дня возникает очередной «дипломатический глухарь», который некому поручить, кроме «настоящего аса» и «живого примера для молодых» полковника Гурова.

– Не знаю, мне он не рассказывал, – откликнулся Стас. – Наверное, что-то неприятное случилось. Из ряда вон. Больно уж выражение лица у него с утра озабоченное. Иди, успокой руководителя. Скажи, что трудности тебе нипочем, и любую проблему ты разрулишь просто «на раз». Пускай чело его прояснится. А то я хотел отпуск на недельку взять, а когда он в таком настроении, нет смысла даже разговор заводить.

– Спасибо, друг. Ты, значит, в отпуск, а я должен оставаться здесь, проблемы «на раз» разруливать. Благодарю, не ожидал.

– Да ладно тебе. Взаимопомощь и взаимовыручка – первое доказательство искренней дружбы. Сегодня ты мне поможешь, завтра – я тебе.

– Это да. Только у меня такое ощущение, что у нас все время – «сегодня».

Подходя к кабинету генерала, Лев приблизительно уже представлял себе, что сейчас услышит. «Деликатное дело», «особенный случай», «тебе-то, с твоим опытом» – подобные дипломатичные выражения или их вариации Орлов всегда пускал в ход, если нужно было объяснить, почему до предела загруженный полковник должен взять в разработку еще одно «небольшое дельце».

Но услышать ему пришлось нечто совсем неожиданное.

– Послушай, Лева, как ты к современному искусству относишься? – после первых приветствий поинтересовался Орлов.

– Нежно, – сразу нахмурившись, угрюмо выдавил из себя Гуров.

При одном воспоминании о вчерашней музыкально-художественной пытке у него началась мигрень.

– Правда? – подозрительно взглянул Орлов. – А чего это у тебя физиономию перекосило?

– Так, взгрустнулось. Почему тебя мои предпочтения в искусстве вдруг заинтересовали?

– А ты как думаешь?

– Да уж не знаю, что и думать. Если начальник Главка МВД заводит речь об искусстве, значит, стряслось что-то по-настоящему важное. Из Третьяковки украли сторожей?

– Почти. Из госбюджета уводят средства, выделенные на развитие культуры.

– Снова бухгалтерия? А Следственный комитет этой проблемой не может заняться?

– А он и занимается. Довольно давно и очень плотно. И, судя по тому, как стремительно стали развиваться события, даже довольно успешно. Вчера вечером к «бухгалтерии» прибавилась «мокруха», история закручивается не по-детски.

– Вот оно что. Судя по тому, что я сейчас здесь, с «мокрухой» придется разбираться мне?

– Угадал. Дело выделили в отдельное производство и передали нам.

– Боятся, что сами не справятся? – усмехнулся Гуров.

– Не то чтобы очень уж боятся. Просто обстоятельства неоднозначные. Не прослеживается четкая связь между этим убийством и проверками. Официальная версия – ограбление. Вчера вечером эти культурные деятели отмечали что-то в ресторане «Ковчег», может быть, знаешь. Он там, кажется, недалеко от этого театра. Посидели, выпили, все как полагается. Потом один вышел взять что-то из машины и больше не вернулся. Местность там живописная, деревья вокруг, насаждения. Вот, похоже, из этих насаждений и выскочил «сюрприз». В общем, не успел тот дверцу открыть, как получил ножевое ранение в живот. На лице тоже гематомы, видимо, результат обмена предварительными «любезностями». Пырнули ножом, забрали бумажник и исчезли. Кто, что, зачем и почему – неизвестно. Полный ноль. Друзья его, те, что в ресторане в это время праздновать продолжали, догадались не сразу. Пока обеспокоились, пока сообразили… В общем, до больницы он не дотянул.

– А кто он-то? О каких деятелях речь?

– Ах да, я же не сказал. Речь о некоем очень творческом объединении под названием «Панорама». Оно появилось не так уж давно и стремительно стало набирать обороты. Фестивали, выставки, всевозможные культурные акции. Популярность их растет с каждым днем, ты, может быть, даже сам…

– «Панорама»?!

От одной мысли, что придется вернуться в знакомый выставочный зал, Гурову стало нехорошо.

– А нельзя это дело Стасу поручить? У него сейчас как раз…

– Нельзя, – отрезал Орлов. – Ты же знаешь его манеру – что на уме, то и на языке. Ляпнет что-нибудь, не подумав, расхлебывать потом замучишься. Дело это деликатное, политическое, можно сказать. Здесь с умом нужно. И с осторожностью. Потерпевший этот тоже на заметке состоял. Не исключено, что был одной из основных фигур, осуществляющих махинации. Так что не все так однозначно.

– Предполагается, что убийство связано с его причастностью к аферам?

– Именно это и предстоит тебе выяснить. Может быть, и так, а может быть, нет. Непонятно. Убить человека за бумажник, это тоже, знаешь ли… А с другой стороны, внутри этой тусовки тоже вроде бы никаких враждебных партий не прослеживалось. Наоборот, все стоят друг за друга горой, коллективные письма пишут, что такое внимание со стороны органов – не что иное, как проявление государственной цензуры по отношению к их свободному художеству и стремление задавить. Кому бы они нужны были… В общем, с мотивами здесь нюансы.

– Понятно. Получается, что основных направлений – два. Либо напали на него действительно только для того, чтобы отнять бумажник, и тогда это дело – стопроцентный «глухарь». Либо парня заказал кто-то из своих, внешне его очень любящих, и тогда это – «глухарь» 99-процентный.

– Приблизительно так, – бодро подтвердил Орлов. – А поскольку ты у нас ведущий специалист по «глухарям», тебе и карты в руки. Скооперируйся с коллегами из Следственного комитета, посмотри, чего они там нарыли, может, их материалы дадут какую-то наводку. Да и с коллективом пообщаться, разумеется, не помешает. Благо, предлог есть. Ведь официальная версия – ограбление. Вот отсюда и пляши. Расспроси, кто что видел, кто что слышал, что сами они обо всем этом думают. А под этим соусом и… В общем, не мне тебя учить.

– Как зовут убитого?

– Руслан Бойцов. По должности он – помощник режиссера, ведь «Панорама» создана на базе театра. Но по влиянию, если я правильно понял, был не ниже зама директора. Фигура не из последних. Поэтому и под подозрение попал в первую очередь. Имел возможность «рулить». Причем чужими руками. Бумажки-то не он подписывал, только, так сказать, идейно вдохновлял. Я уже сказал, что ситуация неоднозначная, как хочешь можно ее трактовать. А наша с тобой задача – выяснить, как там все было на самом деле. Осторожно, тактично. Чтобы и дело сделать, и никого раньше времени не спугнуть. В общем, как ты это умеешь. Уяснил?

– Уяснил.

– Действуй.

Из кабинета начальника Гуров вышел в отвратительном настроении, какого не испытывал давно. Перспектива погружения в хитросплетенные интриги столичной богемы не вызывала ни малейшего оптимизма. А мысль о том, что это погружение неизбежно будет сопровождаться уже знакомым музыкальным и художественным оформлением, и вовсе приводила в уныние.

Но, собрав волю в кулак, он спустился к машине и взял курс на ресторан.

Ресторан «Ковчег», где произошли вчерашние трагические события, находился в двух шагах от «Панорамы», и, возможно, поэтому «культурные деятели», упомянутые Орловым, были в нем завсегдатаями.

Прежде чем являться как официальное лицо и начинать задавать вопросы, Лев решил провести небольшую «разведку боем» и посетить ресторан инкогнито. Часы показывали четверть первого, самое время пообедать.

Здание, в котором располагался ресторан, представляло собой переделанный старинный особняк. Оно стояло в окружении густо разросшихся деревьев, большинство из которых были ровесниками дому, и своей обособленностью действительно напоминало ковчег, плывущий по бескрайней пустыне океана.

Припарковавшись на небольшой стоянке для посетителей, Гуров осмотрелся.

Если верить рассказу Орлова, «сюрприз» выскочил на Руслана Бойцова из-за кустов, и сейчас, обводя взглядом плотную зеленую ширму, окружавшую и парковку, и подходы к ресторану, Гуров убедился, что в предположении этом есть свой резон.

Даже сейчас, ясным августовским днем, среди густых крон вполне можно было спрятаться. А уж поздно ночью это и вовсе не составляло труда.

Подняв голову, он увидел фонари, но их наличие только дополнительно подтверждало его выводы. Искусственное освещение на площадке с автомобилями наверняка создавало резкий контраст, делая ночной мрак за ее пределами еще более непроницаемым.

«Понятно, что те, кто сидел там, в засаде, Бойцова видели прекрасно, – думал полковник. – А сам он увидеть их не имел даже шанса. Попробуй-ка из освещенной комнаты разглядеть ночью в окно, что творится на улице. Ничего не выйдет. Сначала нужно выключить свет. А для Бойцова свет выключить было некому».

То, что нападение оказалось полной неожиданностью для Руслана Бойцова, было очевидным. Вопрос в том, насколько это было «неожиданным» для самих нападавших. Как они оказались здесь? Навряд ли в такой час просто «проходили мимо». Скорее всего, сидели в засаде целенаправленно. И от того, кого именно они поджидали, по сути, зависит исход этого дела. Если возле ресторана караулили обычные уличные грабители, надеявшиеся поживиться чем-нибудь от богатеньких и не очень вменяемых клиентов, – это одно. А если бандиты ждали не клиентов вообще, а конкретно Бойцова – это совсем другое. Это означает заказ, означает, что мотивы убийства не так просты и, возможно, действительно тесно связаны с финансовыми проверками, которые ведутся сейчас в отношении «Панорамы».

Пройдя несколько шагов по периметру живой изгороди, окружавшей площадку, Гуров заметил бурое пятно на асфальте и понял, что трагедия произошла именно здесь.

Место было подходящим. Древесные заросли стояли сплошной стеной, и ближайший фонарь находился не так уж близко.

На улице осматривать было больше нечего, и Лев вошел в ресторан.

Небольшой зал был оформлен так, что выглядел одновременно и стильно, и уютно. Посетителей было немного и, обведя их взглядом, он безошибочно выделил завсегдатаев.

Эффектная блондинка и средних лет гламурный мужчина сидели за столиком у окна и, неспешно поглощая снедь, обменивались короткими фразами.

Поняв, что это именно то, что ему сейчас нужно, Гуров пристроился за соседний столик.

В разговоре возникла пауза, но, увидев, что непрошеный сосед не обращает на них никакого внимания, парочка продолжила общение.

– А кто еще был? – прожевав салат, спросила блондинка.

– Да, похоже, почти все, – ответил ее партнер. – Уж Вадя с Виталей обязательно.

– И дамы?

– Само собой. Стас, принеси минералочки.

Официант, в это время подносивший Гурову его заказ, слегка кивнул и, разгрузив свой поднос, спешно направился исполнять просьбу.

– Говорят, Линда визжала как резаная, – продолжала блондинка.

– Завизжишь тут. Человек в луже крови, кишки наружу.

– Фу! Не порть мне аппетит. Значит, спектакль сегодня отменили?

– Само собой. Надо же показать, как они сильно расстроены.

– Крайний, как всегда, Борька?

– Ну, не Виталя же. Русланчик и тут своим подгадал – скопытился как раз накануне Борькиной премьеры.

– Циник! Тут такая трагедия, а ты…

– Да ладно тебе, трагедия! Наверняка сам и спровоцировал. Что ты, не знаешь Руслана? Как нюхнет этой своей дряни, так и все, до следующего утра – не абонент.

– Думаешь, это он к ним пристал?

– Не исключаю. Закурить попросили, слово за слово…

– А кто бы это мог? Район вроде приличный, шпаны нет.

– Ха, шпаны нет! У Витали вся труппа – такая шпана. «Характерные персонажи», – презрительно усмехнулся мужчина. – Набрал хрен знает кого, и выделываются теперь кто во что горазд. Шуты!

– Зато весело.

– Куда уж веселее. Вчера тут вообще веселье коромыслом стояло.

– Фу! Что за манера все на «чернуху» сводить. Я про их перформансы говорю. Кого бы он там ни набрал, а шоу всегда классное получается. Надеюсь, следующее они не отменят из-за этого траура, все-таки несколько дней еще до него.

– Да нет, конечно. Кто же согласится такие «бабки» терять? Это не Боря с его классикой, на которую только пионеры ходят. Это – касса. А касса – это святое. Траур трауром, а кушать всем хочется.

– Кстати, насчет «бабок». Не знаешь, чем там закончилось?

– Ты про ментов?

– Да.

– Не знаю. Виталя мутит, ничего конкретного не рассказывает. Говорит, наехали по заказу, и придраться ни к чему не могут, и уйти просто так, с пустыми руками, тоже вроде неудобно. Шумиху раздули, теперь сами не рады.

– Так им и надо. Будут знать, как давить на творческого человека. Сейчас не тридцать седьмой год, чтобы травить неугодных. – Последние слова блондинка проговорила, гордо вскинув голову, с полным сознанием всей значимости произнесенной ею фразы.

В этот момент в ресторанном зале появился новый посетитель.

Высокий мужчина в джинсах и белой рубашке сразу обратил на себя внимание присутствующих. За столами зашептались, бросая в сторону новоприбывшего любопытные взгляды, а официанты выстроились по стойке «смирно», в любую минуту готовые метнуться исполнять приказание.

– Здравствуй, Виталя! – Гламурный мужчина за соседним столиком слегка приподнялся, протягивая руку для приветствия. – Как дела?

– Да какие уж тут дела, – сокрушенно проговорил мужчина в джинсах. – Стараемся держаться.

– Прими соболезнования. Мы все любили Руслана.

– Спасибо.

– Тело еще в морге?

– Да, пока не отдают. Похороны послезавтра. Сначала небольшая гражданская панихида в театре, чтобы все могли попрощаться, а потом… Эх, да что там говорить. Макс, мне как обычно.

Один из официантов слегка наклонил голову, показывая, что понял, и скрылся в кухне.

Гуров понял, что вновь прибывший – тот самый Виталий Берестов, новый худрук и идейный вдохновитель всех нововведений, о которых с таким восторгом отзывалась его жена, и понадеялся, что сейчас-то и начнется самое интересное. Но, увы, ошибся. Берестов сел за столик, стоявший на приличном расстоянии, так что о том, чтобы подслушать интересный разговор, можно было забыть.

Да и нечего было подслушивать. Берестов сидел в одиночестве, и, видимо, из уважения к только что постигшему его горю никто не подсаживался к нему поболтать о пустяках. Парочка за соседним столиком тоже притихла. Убедившись, что в ресторане больше ничего интересного не услышит, Лев расплатился и покинул зал.

Он подумал, что сейчас, когда «главного» нет на месте, рядовые «служащие», возможно, будут более откровенными, и направился в сторону театра, до которого было меньше квартала.

В фойе творческой мастерской сидел обязательный охранник. Гуров показал свое удостоверение и объяснил цель визита. На сей раз он с самого начала решил выступить как официальное лицо.

– Мне нужно поговорить с директором, – сказал он, зная, что худрука сейчас нет на месте.

– Пройдите на второй этаж, – вежливо пояснил пожилой мужчина с лихими гусарскими усами. – Приемная направо по коридору.

Проходя указанным маршрутом, Лев с интересом рассматривал плакаты и афиши, развешенные по стенам.

Художественная выставка находилась в другом крыле, и он не опасался, что поневоле придется освежить вчерашние «незабываемые» впечатления. Напротив, то, что видел он сейчас на афишах, ему скорее нравилось. Яркие фотографии, запечатлевшие моменты некоего красочного шоу, привлекали внимание, и, глядя на них, он начинал понимать, почему акции «Панорамы» пользуются таким успехом.

«Может, и правда стоит сходить на этот перформанс, – вспомнил Лев вчерашний разговор с женой. – И Мария будет довольна, да и для дела, возможно, пригодится».

Он не сомневался, что именно об этом мероприятии говорили его соседи за столиком в ресторане. Кроме актеров и прочих действующих лиц, на нем, несомненно, будут присутствовать все основные «тусовщики», и пребывание в этой среде может оказаться не менее полезным, чем его сегодняшний обед в «Ковчеге».

Упоминание о некой «дряни», которую имел обыкновение нюхать Бойцов, а также утверждение, что труппа Берестова – это не что иное, как обычная «шпана», очень заинтересовали полковника, и он надеялся, что, побывав на одном из нашумевших мероприятий, сможет собрать больше информации по этим пунктам.

Дойдя до приемной и прочитав на табличке: «Анисимов Виктор Иванович, директор», Гуров вежливо постучал и, открыв дверь, оказался в небольшом предбаннике, где за столом с компьютером сидела полная женщина средних лет.

– Добрый день, – вежливо обратился он к ней. – Могу я поговорить с Виктором Ивановичем?

– А вы по какому вопросу? – настороженно спросила женщина, недоверчиво глядя на незнакомца.

– По личному, – ответил Лев, протягивая ей удостоверение.

Прочитав, что там написано, женщина взглянула еще более отчужденно, ледяным тоном процедила:

– Присядьте, я сейчас узнаю, – и скрылась за дверью директорского кабинета.

Гуров недоумевал. Ему казалось, что коллеги Бойцова должны были приветствовать попытки найти убийцу. А тут с первых шагов такое неприятие. В конце концов, она вообще видит его первый раз в жизни. Что могло ее так разозлить?

И тут его осенило. В ходе проверок, о которых упоминал Орлов, сотрудники органов, конечно же, захаживали в этот кабинет. Не иначе Гурова приняли за одного из них.

«Забавный казус, – усмехаясь, подумал он. – Впрочем, мне это, пожалуй, только на руку. Ребята из Следственного комитета, несомненно, отметились здесь как «злые» менты, так что мне выгодно будет «косить» под «доброго». Доброго и… слегка глуповатого».

– Проходите, вас сейчас примут. – Высокомерно задрав подбородок, секретарша прошествовала на свое место, даже не удостоив его взглядом.

– Благодарю вас, вы очень любезны, – улыбнулся Лев и, открыв дверь, вошел в кабинет.

С первого же взгляда было ясно, что все его оформление и обстановка сохранились здесь едва ли не с момента образования театра. Несмотря на чрезвычайный успех представлений, которые давал Берестов, а также весьма внушительную цену билетов, на благосостоянии организации это, похоже, никак не сказывалось.

– Я рассказал все, что знал, – не здороваясь, с места в карьер приступил директор, полноватый лысеющий мужчина в очках.

– В самом деле? Кому? Насколько мне известно, кроме меня, никто не занимается этим делом.

– То есть как? Что значит не занимается? А кто же тогда приходил к нам все это время? Переворачивал всю отчетность, отвлекал занятых людей от работы? Вы что? Вы… шутите, что ли?

– Нисколько. О каком деле вы говорите? Я расследую убийство Руслана Бойцова. К вам кто-то еще обращался по этой теме? Можете назвать фамилии, описать внешность?

– Руслан… – сразу стушевался директор. – Вот оно что. А я подумал… Извините, я подумал, что вы… Хотя ладно, неважно.

– Нет, вы скажите. Если кто-то незаконно пытался требовать от вас информацию, я разберусь. Как выглядели эти люди?

– Нет, я… Нет. Извините. Не нужно. Я просто перепутал. По делу Руслана ко мне никто не приходил. Но я… я рад. Рад, что вы пришли. Значит, дело все-таки открыли?

– Разумеется. Это же убийство.

– Рад. Очень рад. Хоть какой-то просвет среди всей этой… Рад, что полиция не оставила без внимания этот вопиющий случай и начато расследование. Надеюсь, хоть здесь удастся восстановить справедливость. Хотя… Честно говоря, мне кажется, найти убийцу будет не так-то просто. Похоже, это обычная шпана. Шли мимо, увидели хорошо одетого человека возле дорогой машины. Ну и… Таких отморозков пол-Москвы, искать их – все равно что искать иголку в стоге сена.

– А мы все-таки попробуем. Вы, кстати, сами были вчера в этом ресторане?

– Я? – Простой и естественный вопрос так удивил Виктора Ивановича, что он даже вскинул брови. – Ну что вы! До ресторанов ли мне. Это вон пускай молодежь развлекается. А я уж… У меня уж… У меня семья, дети, знаете ли. Да и тут… вот, хозяйство. Сплошная головная боль. Мне, знаете ли, не до ресторанов.

– Значит, не были, – констатировал Гуров, выслушав эту прочувствованную тираду.

– Нет, конечно. Это уж пусть они.

– Ясно. А вы не могли бы уточнить, кто это – они? Кто из ваших коллег был завсегдатаем «Ковчега»? Ведь, если я правильно понял, и сам Руслан Бойцов, и те, кто был там вчера вместе с ним, – это посетители постоянные?

– В общем, да, – задумчиво, как бы припоминая, ответил Анисимов. – Но я вообще-то не слежу, кто куда ходит обедать. У меня и другие занятия есть. Знаю, что Виталий там бывает постоянно.

– Новый художественный руководитель? – уточнил Лев. Он и без того прекрасно это знал, но ему не хотелось показывать свою осведомленность.

– Да, он. Он обычно всегда ужинал там, если в тот день шел его спектакль. Он и вся его бригада. Вадим, Руслан, девочки.

– Кто такой Вадим? – сразу насторожился Гуров.

– Вадим Голубков, режиссер. Из молодых. У нас много приглашенных работает, Виталий сознательно проводит такую политику. Говорит, «чтобы не прокисали в собственном соку». Не все это приветствуют, но… В общем, я в эти дела не лезу. Они – люди творческие, а я – хозяйственник. После того как Виталий начал проводить все эти «коренные реформы», зритель пошел. И соответственно появилась касса. Так что, как директор, я только рад, а в творческие дела не лезу.

– Понятно. Вернемся к вчерашнему вечеру. Вы говорили, что Виталий и его «бригада» имели обыкновение отмечать в «Ковчеге» окончание спектакля. Вчера шла какая-то из его постановок?

– Да. Авторская версия «Фигаро». Спектакль, опера и рок-н-ролл в одном флаконе. Эклектика. Многим нравится. Зал почти всегда полный.

– Здорово, – проговорил Лев, с ужасом представив себе эту «эклектику» в реальности. – Наверное, талантливые у вас актеры. И играют, и поют. Да еще в таких разных жанрах.

– Да нет, у актеров только небольшие реплики из оперных партий. А поют там в основном «файлы».

– Файлы? – не понял Лев.

– Да, это ребята из Колиной группы. «Икс-файлз». Название такое. Они у нас в музыкальной студии верховодят. Экспериментируют. Ну, и в спектаклях их иногда задействуют. Для колорита, так сказать. Публике нравится. А вчера они до спектакля еще на художественной выставке выступали, так что, можно сказать, двойной праздник.

Поняв, о каких именно «ребятах» идет речь, Гуров искренне порадовался, что ему не довелось побывать на «авторской версии» «Фигаро».

«Похоже, на выставке было еще не самое страшное, – подумал он. – Хорошо, что Маша не знает про этот спектакль, а то не миновать бы мне вчера полного курса «экспериментальной» пытки».

– Значит, вчера вечером после окончания спектакля Виталий Берестов со своей «бригадой» отправился ужинать в «Ковчег». В котором часу это было?

– Думаю, около двенадцати. В это время обычно заканчиваются вечерние спектакли. Правда, сам я так поздно не засиживаюсь, но, думаю, приблизительно в это время. А почему вы не хотите спросить самого Виталия? Он вам точнее скажет.

– Дойдет очередь и до него. Как в целом вы можете охарактеризовать Руслана Бойцова? Он хорошо ладил с коллегами? Какой у него был характер?

– Как вам сказать? – Анисимов снова задумался. – Характер у него был… неровный, скажем так. Взбалмошный немного, но ведь творческому человеку это простительно.

– Если не ошибаюсь, он числился помощником режиссера? Это творческая профессия?

– Руслан работал не только как помощник. Он очень активно участвовал в постановках. Особенно когда они придумывали эти свои перформансы. Тут уж все выпендривались кто во что горазд. Оригинальностью хотели блеснуть. И, насколько я знаю, Руслан всегда тоже очень активно участвовал. Так что насчет творческой профессии не сомневайтесь. В театре все профессии творческие, – улыбнулся Анисимов.

– Да, конечно, – поспешил согласиться Лев. – Так, значит, в целом Руслан с коллегами ладил, если даже в постановках участвовал? А вы не в курсе, врагов у него не было?

– Да нет… думаю, нет. Хотя я, конечно, не так хорошо знаю его личную жизнь. Мы общаемся только по работе. Но такого, чтобы явно… нет. Не замечал.

– То есть предполагать, что вчерашнее нападение мог организовать кто-то из коллег, не стоит? – напрямик спросил Гуров.

– Что вы! – вскинул брови Анисимов. – Да я даже мысли такой не допускаю! Как вам в голову пришло? У нас все-таки театр, а не уголовная «малина». Да, конечно, бывают разногласия. Даже ссоры иногда. В большом коллективе мало ли что случается. Но чтобы доходило до поножовщины… даже мысли такой не допускаю.

– Хорошо, не волнуйтесь так. Я понимаю, что для вас подобное предположение звучит как нонсенс, но я должен предусмотреть все варианты. Вы сейчас сказали о ссорах. А вообще в труппе много интриг? Такая разнородная компания… И классика, и эксперимент. Наверное, «заслуженным» не так просто уживаться с молодежью?

– Как вам сказать… – Анисимов опустил глаза и немного помолчал, явно подбирая в уме обтекаемую формулировку. – Нюансы, конечно, были, но… Проблемы мы стараемся решать. Все-таки мы – один коллектив, можно сказать, почти семья. Как и в любой семье, бывает всякое.

Видя, как старательно дипломатичный директор уходит от ответа, Гуров мысленно решил обязательно навести более подробные справки насчет этого «всякого».

«Претензии к парню, похоже, действительно были, – подумал он. – Да и немудрено, ведь он – из новой команды. Если пришел вместе с этим худруком, это еще полбеды, а если «переметнулся» из старого лагеря, тогда ненавистников и завистников у него наверняка хватало».

– Руслан давно работает в театре?

– Да, уже около пяти лет. Но раньше он действительно был, как вы сказали, лишь помощником. А с приходом Виталия развернулся. Нашел родственную душу, как говорится. Ведь раньше у нас никаких экспериментов не было, Борис Петрович перформансов этих не устраивал.

– Борис Петрович?

– Да. Это бывший наш художественный руководитель.

«Вот оно что! – подумал Лев, сразу вспомнив пренебрежительные высказывания блондинки из ресторана. – Похоже, именно об этом «Борьке» и шла речь. И, похоже, не так уж редко бывшего худрука здесь делают «крайним».

– Сейчас он рядовой режиссер, – продолжал Анисимов. – Но Виталий его не обижает. Классический репертуар целиком и полностью в его распоряжении. Подбор актеров, оформление спектакля, музыка. Все это курирует он.

«Да, курирует, – снова подумал Лев. – Только, похоже, охотников полюбоваться на этот классический репертуар не так уж много, соответственно и престиж невысок. Из худруков попасть в «рядовые», это, знаете ли, удовольствие на любителя. Не каждое самолюбие выдержит. Очень многие предпочли бы просто уйти, а этот остался. Значит, деваться некуда. Остался и наблюдает теперь, как какой-то там «лишь помощник» выбивается в неформальные лидеры, а сам он в это время вынужден все дальше уходить в тень. Нет, грязного бельишка в этой «семье», похоже, хватает. И чтобы прояснить ситуацию, видимо, придется-таки в нем покопаться».

Небольшая мизансцена, произошедшая в следующую минуту, только лишний раз подтвердила эту догадку.

В дверь деликатно постучали, и в кабинете появилась эффектная высокая девушка, чем-то напоминающая блондинку, которую он видел вчера в ресторане.

– Виктор Иванович, подпишите, пожалуйста. Это срочно, – сказал она, подавая директору бумаги.

Анисимов черкнул роспись, и девушка направилась к двери.

– Так, значит, вы говорите, что Руслан Бойцов в целом был человек коммуникабельный? – видя, что девушка уходит, продолжил разговор Гуров.

– Бабник он был! Бабник и негодяй. За это и…

Когда полковник начал говорить, девушка замедлила свое движение, с любопытством прислушиваясь. Поняв, о чем идет речь, она обернулась и с азартом выкрикнула свою реплику, по-видимому, не в силах сдержать эмоции.

– Иди, Мила, – с беспокойством проговорил директор. – Скажешь, когда тебя спросят.

– И скажу! – не унималась взволнованная Мила. – Пусть все знают, какой он…

– Иди! – с нажимом повторил Анисимов.

Мила с досадой развернулась на каблуках и, сделав два демонстративно широких шага к двери, громко захлопнула ее за собой.

– Извините, – смущенно стал оправдываться директор. – Это Людмила из бухгалтерии. Она немного… несдержанная.

– Бывает, – сочувственно усмехнулся Гуров.

Несмотря на то что речь шла о Бойцове – человеке, который сейчас больше всего его интересовал, он не стал расспрашивать о причинах «несдержанности» Людмилы из бухгалтерии. Было очевидно, что дипломатичный директор снова уйдет от ответа.

Вместо этого он решил при первой возможности посетить бухгалтерию и побеседовать с Людмилой лично, вдали от бдительного ока начальства.

А с самим Анисимовым ему вдруг захотелось поговорить о бухгалтерии, как о сфере деятельности.

– Кстати, а что это за люди, о которых вы упоминали в начале нашего разговора? – спросил он. – Те, которые отвлекали вас от работы? Вы еще сказали, что они перевернули у вас всю отчетность. С чем это было связано?

– А, это… – сразу как-то напрягся директор. – Это… ничего особенного. Обыкновенная зависть. Увидели, что театр начал подниматься, вылезать из этой… ямы, вот и не спится им спокойно.

– Кому «им»?

– Да мало ли кому? Чиновникам, конкурентам. Как же! В кои-то веки театр с прибылью начал работать, государство обратило на нас внимание. Можно ли такое пропустить равнодушно. Сразу начались придирки: и спектакли им не такие, и растраты кругом. Попробовали бы сами тут покрутиться.

– Театр на самоокупаемости?

– Что вы! – в неподдельном изумлении воскликнул Анисимов. – Были бы мы на самоокупаемости, нас бы давно и след простыл. Театр находится в ведении Минкульта. По крайней мере, на бумаге. Так что по закону вроде бы должно государство нас поддерживать, а на деле не особенно-то мы эту поддержку ощущаем. Это сейчас полегче стало, спасибо Виталию Сергеевичу. А раньше… раньше вы не представляете, что тут было. На всем экономили. Актеры спектакли чуть ли не в своем домашнем платье играли, на костюмы не хватало. Вот и приходится крутиться как можем. А вы – растрата. Завидно им просто, вот и все.

– А теперь, значит, ситуация благодаря новому художественному руководителю улучшилась? – недоверчиво окидывая взглядом кабинет, спросил Лев.

Старинная, еще советского образца мебель не говорила об особенном благоденствии. Если и была у театра «касса», на благосостоянии директорского кабинета это никак не отразилось.

– Теперь – конечно. Даже сравнивать нечего, как было раньше и как теперь. Люди хоть зарплату нормальную стали получать, на которую не только существовать, но и жить можно. И зритель начал ходить, и из казны кое-что перепадать стало. А как же? Если такое искусство в народе популярно, значит, нужно его поддерживать, продвигать. А им кажется, что все это просто так. Ни с того ни с сего дотации на нас посыпались. Виталий, между прочим, сутками из театра не вылезает. Можно сказать, живет здесь. А они…

– То есть вы считаете критику необоснованной?

– Конечно! Если бы она была обоснована, чего бы им так долго проверять здесь? Мошенник – значит, садись в тюрьму, вот и весь разговор. А они все думают. Уж и документы все вдоль и поперек изучили, и допросами своими всех замучили, а все никак к выводу прийти не могут. Что же это еще, как не «социальный заказ»?

– А кто же мог выступить таким заказчиком? – с большим интересом спросил Гуров, отлично знавший, как трудно доказать факт мошенничества.

– Да кто угодно. Если связи в «верхах» есть, организовать травлю – пара пустяков. Похоже, кто-то очень старается. И пасквили разные сочиняют, и в «органы» пишут неустанно. Я вот и про вас было подумал, что… Да ладно, хорошо, что ошибся.

Закончив разговор с директором, полковник решил все же зайти в бухгалтерию. По опыту зная, что подобные важные подразделения обычно находятся неподалеку от кабинета начальства, он неспешно шел по коридору второго этажа, обдумывая услышанное.

Разговор с директором давал много информации к размышлению. Уже тот факт, что Берестов с «бригадой», в которую входил Бойцов, регулярно после каждого своего спектакля отправлялся в «Ковчег», говорил о многом.

Если нападение планируется заранее, то подобное «расписание» – отличное подспорье в таком планировании. Достаточно лишь узнать, когда идет очередной спектакль Берестова, и преступники получают гарантированную информацию о том, в какое время и в каком месте будет находиться намеченная ими жертва. Да и само место в данном случае очень подходящее. Укромный уголок, заросли…

«Единственное, что здесь нельзя было заранее предсказать, – выйдет ли Бойцов на улицу, – размышлял Гуров. – Тем более – один. Но, может быть, у тех, кто ближе был знаком с его привычками, и насчет этого имелся какой-нибудь надежный прием? Та блондиночка говорила о некой «дряни», которую нюхал Бойцов. Навряд ли он делал это у всех на глазах за столиком в ресторане. Не за этим ли он пошел к машине?»

Кроме удобства в планировании преступления, говорившего в пользу версии о заказе, в разговоре с директором внимание полковника привлекли еще несколько моментов.

Даже из поверхностных и осторожных замечаний Виктора Ивановича можно было понять, что внутри коллектива не все гладко. Бойцов, который «развернулся» при новом худруке и со вторых ролей вышел в число самых влиятельных и «приближенных», наверняка многих раздражал. Выскочек вообще не любят, а уж в такой среде тем более.

«Немного взбалмошный» характер, о котором упоминал Анисимов, вполне мог спровоцировать с чьей-то стороны серьезную обиду и, как следствие, желание отомстить. А эмоциональные замечания «Людмилы из бухгалтерии» давали повод думать, что причины для подобных обид могли быть весьма разнообразными.

Тем временем он уже дошел до конца коридора, возле последней двери увидел табличку с надписью «Бухгалтерия» и, вежливо постучав, вошел.

В небольшой комнате за столами сидели три женщины. Одна из них – уже знакомая ему Мила, две другие – предпенсионного возраста дамы, по внешнему виду не годившиеся ей и в подметки.

– Добрый день, – произнес Лев. – Я провожу дознание по факту убийства Руслана Бойцова, мне нужно задать вам…

В это время из коридора послышались шаги, и через секунду, по-хозяйски широко распахнув дверь, в бухгалтерию шагнул Берестов.

– Ми… – начал он, но, заметив постороннего, тут же осекся и уже совсем другим, официальным тоном проговорил: – Людмила Максимовна, зайдите ко мне в кабинет.

Холодный и равнодушный взгляд, который Берестов бросил на полковника, ясно говорил о том, что в ресторане он не обратил на него никакого внимания и сейчас не узнал.

– Добрый день, – снова повторил Гуров. – С вами я тоже хотел бы поговорить.

– В самом деле? – высокомерно смерил его взглядом Берестов. – О чем, если не секрет?

– Об убийстве вашего коллеги и, насколько я понимаю, друга, Руслана Бойцова.

– А… вот оно что… – С Берестова тут же слетел весь напускной пафос, лицо его стало серьезным и печальным. – Вы, я так полагаю, из полиции?

– Совершенно верно, – подтвердил Лев. – Когда вы сможете уделить мне время?

– Да, собственно… собственно, когда угодно. – Берестов бросил быстрый вопросительный взгляд в сторону Милы. – Вот только решу небольшой вопрос… с сотрудницей.

– Да, конечно. А я за это время как раз успею поговорить с ее коллегами.

– Думаете, они причастны? – Печаль на лице Берестова сменилась выражением едкой иронии.

– Я делаю свою работу, – уклончиво ответил Лев.

Между тем Мила поднялась из-за стола и, виляя бедрами, направилась к Берестову.

Когда за парочкой закрылась дверь, Гуров обратился к оставшимся женщинам.




Глава 2


Язвительный вопрос худрука, по сути, был вполне резонным. Трудно было связать разудалую вечернику в «Ковчеге» с этими дамами, проводящими свою жизнь среди скучных ведомостей и бухгалтерских проводок. Поэтому Гуров решил обосновать свое появление в бухгалтерии.

– Я провожу расследование по факту убийства Руслана Бойцова. Чтобы составить четкую картину, мне необходимо опросить его коллег и прочих сотрудников театра. Формальная процедура, всего несколько вопросов. Это не займет много времени. С кого мне лучше начать? – любезно улыбнулся Лев.

– Да вот, с Нины Семеновны, наверное, – улыбнувшись в ответ, указала на свою коллегу одна из женщин. – Она у нас чаще всего с Русланом общалась.

Ухоженная, явно не пренебрегающая процедурами омоложения женщина немного испуганно улыбнулась и произнесла:

– Ну, что уж я там с ним общалась. Иногда только, если с Виталием Сергеевичем приходил или с Виктором Ивановичем.

Эта короткая и, казалось бы, незначительная фраза лучше всяких юридических доказательств подтверждала особый статус Бойцова, и полковник навострил уши.

– А по какому поводу он обычно приходил вместе с ними? – осторожно спросил он.

– Ну как же… Они советовались, обсуждали… Ведь, чтобы составить смету на мероприятие, нужно точно знать, чего и сколько. Костюмы, там, реквизит, – как-то не очень внятно перечисляла Нина Семеновна. – А кому же это знать, как не Руслану, он помреж, вся эта «материальная часть» на нем лежала. Он иногда даже самому Виталию Сергеевичу советовал, в каких фирмах дешевле можно купить, у кого лучше заказать. Он все эти ходы-выходы наизусть знал, любой совет мог дать. Вот однажды был случай. У них на одном представлении – перформансы эти самые – так было задумано, что в финале с неба как бы цветы сыпятся. Как бы дождем. Розы. Так там этих роз было нужно… не знаю… миллион. Искусственные, конечно, но все равно, такое количество покупать – разориться можно было. А Руслан договорился с каким-то небольшим предприятием, с инвалидами, чтобы они на заказ сделали. Так нам это почти вчетверо дешевле обошлось, чем готовые покупать. И это не один раз. Он часто полезные советы давал. В плане экономии.

– Вот как. Значит, Руслан был полезным человеком?

– Да, очень полезным.

– И претензий к нему у коллег и сослуживцев не было?

– Ну это… это я не знаю, – вновь как-то неуверенно произнесла Нина Семеновна. – Про всех мне трудно говорить. Но я лично…

– Да чего уж там «не знаю», Нина, – вступила в разговор вторая женщина. – Ты вспомни, что Борис Петрович говорил. Как ни придет за зарплатой, всегда жалуется.

– Борис Петрович? – сразу отреагировал Гуров. – Это – бывший художественный руководитель?

– Да, он. Заслуженный, уважаемый человек. Сколько он сделал для театра. А теперь на вторых ролях.

– А что, Бойцов как-то причастен к этой перестановке? – с интересом спросил Лев.

– Да нет, к перестановке-то он, конечно, не причастен, но все-таки не мешало бы ему вести себя поскромнее. А то, когда Борис Петрович в силе был, он на цыпочках перед ним бегал, а чуть только фортуна, как говорится, отвернулась, сразу свысока смотреть стал. Обрадовался, что новый худрук к нему благоволит. Только как бы не прогадать…

– Да уж и так прогадал, – проговорила Нина Семеновна. – Уж прогадал так прогадал.

Интонация, с которой она произнесла эти слова, показалась Гурову странной. В ее тоне совсем не было сочувствия, зато слышалась своеобразная черная ирония.

– Если я правильно вас понял, с бывшим художественным руководителем Бойцов не особенно ладил? – обратился он к ней.

– Ну… не то чтобы… – вновь неуверенно протянула Нина Семеновна.

– Да чего уж там «не то чтобы», Нина, – вновь включилась ее коллега. – Как кошка с собакой грызлись, так и скажи. Совсем Русланчик Пичугина затравил. Явно-то не показывал, но… все знали. Чего скрывать? И постановки его осмеивает, и «Станиславским» дразнит.

– Дразнил, – поправила Нина Семеновна.

– Да… – сразу осеклась ее бойкая напарница. – Теперь уже конечно. Но если ты меня спросишь, я и сейчас скажу – несправедливо они с Борей поступили. Вот что хочешь со мной делай, а несправедливо. Ты вспомни, когда ему последний раз премию выписывали? А? Похоже, когда еще худруком был. С тех пор и слыхом не слыхать. Себе-то да чудакам этим своим безбашенным чуть ли не по два раза в месяц начисляют, а про стариков и думать забыли. Про повышение зарплаты уж и не говорю. Вспомни, с какого времени он на одном и том же окладе сидит. А? Вот то-то же.

– А что, Бойцов и в распределении премий принимал участие? – с интересом спросил Гуров.

– Да нет, участия он, конечно, не принимал. Но… все-таки. Он, например, с Виталиком тесно общался, а уж Виталик на распределение премий влиял напрямую. Виталий Сергеевич, я имею в виду, – взглянув на него, поправилась женщина.

Сам же Лев решил, что этот деликатный вопрос осветили уже достаточно, и в более подробные детали вдаваться не следует. Пугливая Нина Семеновна и без того уже начинала нервничать. Она то и дело перекладывала с места на место канцелярские принадлежности на своем столе и бросала встревоженные взгляды в сторону разговорившейся коллеги.

– Вы сказали, что Бойцов тесно общался с Берестовым, – обратился он к своей словоохотливой собеседнице. – Видимо, поэтому они вместе оказались в ресторане?

– Да уж, праздновать наш Виталий Сергеевич любит, – улыбнулась она. – Прописался, можно сказать, в этом «Ковчеге», как к себе домой столоваться ходит. Ну, и Русланчик, конечно, с ним, куда ж без него. Да и не только он. Они и со спектаклей иногда кого-нибудь с собой берут, и музыкантов вот этих.

– Группа «X-files»? – блеснул осведомленностью Гуров.

– А, так вы знаете? – оживилась женщина.

– Был вчера на их выступлении.

– Вот оно что! Так вы, значит, наш зритель.

– Да… в каком-то смысле, – неопределенно ответил Лев. – Значит, в ресторан они отправлялись все вместе?

– Да, конечно. Одному-то скучно, сами понимаете.

– И состав был всегда разный? В зависимости от того, какой шел спектакль?

– Как вам сказать. «Костяк» – то всегда один и тот же был. Виталик, Русланчик, Вадик, еще несколько из «молодых» наших. У нас режиссеры почти все приглашенные. Виталий Сергеевич считает, что это оживляет репертуар, не дает «штатникам» уходить в застой и в собственном соку вариться. Вообще, могу вам сказать, он очень хороший руководитель, мы все его уважаем. И даже любим. Вы не смотрите, что я его Виталиком называю. Мне уже можно, он, наверное, в сыновья годится. Коллектив к нему относится с большим уважением. Он для театра тоже очень много сделал. Почти столько же, сколько Борис Петрович.

– Вадик? Что за Вадик? – спросил Гуров, вспомнив, что уже приходилось слышать это имя.

– Вадик? Ну как же, это один из наших режиссеров. Самый перспективный, как говорят. Это Виталий Сергеевич так о нем отзывается. Очень хвалит. Вы, наверное, знаете, сейчас очень популярен жанр перформанса, у нас на этих представлениях зал каждый раз битком. Так вот, их почти все ставил Вадик. Вадим Голубков. Да что я, вот пускай Нина вам расскажет. Она ближе с ними общается, ей лучше знать.

– Чего уж я там с ними общаюсь, – уже с неподдельным испугом проговорила Нина Семеновна. – Так только, по работе. В рестораны не хожу. Они обычно после спектаклей там бывают, а у меня рабочий день гораздо раньше заканчивается.

– Если я правильно понял, в ресторан частенько приглашали актеров, – обратился к ней Гуров. – Следует ли это понимать так, что в отличие от бывшего худрука с самой труппой у Руслана были хорошие отношения?

– Да, конечно, – поспешно ответила Нина Семеновна. – Очень, очень хорошие. Руслан со всеми дружил. Да и с Борисом Петровичем… – Тут она метнула быстрый взгляд в сторону коллеги. – И с Борисом Петровичем они вовсе не… воевали. Изредка обменяются дежурными колкостями и забудут. Не более того.

Дав возможность чувствительной даме соблюсти «честь мундира», Гуров задал еще несколько незначительных вопросов и попрощался.

Его беседа с бухгалтерами заняла достаточно времени, и, идя по коридору, он был немного удивлен, что Мила до сих пор еще «решает вопросы» с Берестовым.

Первичные версии вырисовывались все четче. Бойцов явно не был пай-мальчиком, и, похоже, врагов у него имелось предостаточно.

«И «дрянь» он нюхал, и в «бабниках» ходил, – думал Лев, мельком бросая взгляд на таблички в дверях. – И начальника бывшего обижал. Нехорошо. Личные обиды – вещь чреватая. Если это «ограбление» – не спонтанная акция и ребята целенаправленно поджидали в кустах именно Бойцова, то в этом деле наверняка существует заказчик. Возможно, даже кто-то из тех, кто ужинал вместе с Бойцовым в ресторане. Или тот, кого на подобные ужины никогда не приглашали, кого с первых ролей задвинули в дальний угол без малейшей надежды на компенсацию.

Как выместить затаенную обиду? Нанять отморозков – способ не самый плохой. Возможно, убийство изначально даже не планировалось. Нужно будет пообщаться с этим «Борькой». Только в какой-нибудь неофициальной обстановке. Что бы такое придумать?..»

– …да не твое дело, где я была! Понятно?! – вдруг услышал он истерический женский вопль. – Ты сам-то где был? Да?! Да?! Ну и… ну и черт с тобой…

Метров через десять от того места, где Лев сейчас стоял, коридор заворачивал, и из-за этого поворота показалась Мила. Вне себя от гнева, девушка быстрым шагом направлялась к лестнице, на ходу доставая сигарету из пачки. Через секунду громко хлопнула дверь, из чего он сделал вывод, что Берестов догонять ее не собирается.

Для доверительного разговора момент был как нельзя более подходящий, и Гуров тоже зашагал к лестнице.

Это был дополнительный ход, ведущий во внутренний двор театра. Спустившись, он увидел стоявшую невдалеке Милу, которая нервно щелкала зажигалкой, и, протянув ей свою, с зажженным, весело плящущим огоньком, галантно проговорил:

– Пожалуйста.

Девушка глубоко затянулась и, выпуская из легких дым, прикрыла веки.

– Начальство притесняет? – понимающе улыбнулся Лев.

– Да пошел он… – Мила, кажется, собиралась развить эту мысль, но вдруг остановилась, как будто вспомнила что-то. Теперь взгляд ее стал пытливым и даже пронзительным. – А вы – насчет этого убийства? Да? Вы из полиции?

– Вы очень догадливы, – кивнул Гуров.

– Я сразу поняла. У вас осанка… выправка совсем другая. Это сразу заметно.

– В самом деле? Что ж, буду считать, что это комплимент. Вы не могли бы уточнить, что подразумевалось под той фразой, что вы обронили, выходя из кабинета директора? Кажется, Руслан Бойцов не входил в число ваших фаворитов?

– Фаворитов?! – Лицо Милы перекосила презрительная усмешка. – Да такого… Хуже него во всем театре никого не было. Фаворитов… Не знаю, у кого он был в числе фаворитов. Может, у потаскух этих своих. Я бы не удивилась. Подобное притягивает подобное. А для нормальных людей… Да вы у кого угодно спросите, никто о нем ничего хорошего не скажет. Хотя о покойниках, как говорится, либо хорошо, либо ничего, но… здесь можно сделать исключение.

Лев был несколько удивлен, что, выплескивая свое недовольство, девушка волновалась так, что у нее дрожали руки.

«В чем же тут дело? – терялся он в догадках. – Если сама она – любовница Берестова, что скорее всего, какое ей дело до того, кто там ходит в любовницах Бойцова? Или Мила играла, как говорится, на два фронта? Но какой смысл? Где – помреж, а где – худрук, конкуренция невозможна в принципе. Любая здравомыслящая содержанка без малейшего труда определится с приоритетами. Так чем же не угодили ей любовницы Бойцова?»

– Наверное, его связи провоцировали ненужные разговоры? – осторожно предположил полковник. – Подобные «вольные» отношения нередко приводят к нежелательным последствиям. Возникают сплетни, интриги…

– Куда уж нежелательнее, – в сердцах бросила Мила. – Мало того что сам чуть не каждый день подружек менял, так он еще и другим предлагал. Добрый. Как завалятся в этот свой «Ковчег», так и начинается. Дым коромыслом.

Чувствовалось, что она с трудом подбирает слова и мысль, которую ей хочется донести, не решается высказать напрямую, открытым текстом.

Но Гуров и сам начал догадываться, о чем идет речь.

«И сам менял, и другим предлагал. Уж не Берестову ли? Понятно, девушке было обидно. Ведь «штатная» – то любовница – она, а тут конкурентки ненужные вдруг откуда ни возьмись являются. Неприятно, что и говорить».

– Руслан предлагал коллегам интимные знакомства? – старясь выразиться как можно деликатнее, спросил он.

– Еще как предлагал! – снова заволновалась Мила.

– А что, у него были… возможности для этого? Если я правильно понял, его специализация не была связана с услугами по предоставлению досуга.

– Нашли проблему! – усмехнулась она. – С его связями и «досуг» никакой не нужен. Одни «файлы» эти чего стоят. Наверное, со всей городской швалью знакомы. А Русланчик у них – первый друг и товарищ. Уж не знаю, откуда Виталик их вытащил… То ли из Урюпинска, то ли из Мухосранска. Но ребята оказались способные, на все руки. И наркоту подогнать, и девочек… Русланчик с ними сразу сдружился. Родственные души.

– Выходит, подружки, которые обычно бывали на вечеринках в «Ковчеге», – это девушки, которых приводили «файлы»?

– В основном. Есть, конечно, и у Руслана знакомые. Тоже, я думаю, целый список. Линда-то его уж точно не из этих «синюх».

– Линда?

– Да, это девушка Руслана. Очередная. Я же говорю, он менял их чуть ли не каждую неделю.

– Она тоже была вчера в ресторане? – спросил Лев, припомнив слова блондинки о некой Линде, которая «визжала как резаная».

– Само собой. Она и нашла Руслана. Он вышел нюх… ну, то есть вышел зачем-то к машине и пропал. Потом заметили, что его что-то уж слишком долго нет, послали Линду узнать, в чем там дело. А потом услышали, как она орет не своим голосом, выбежали на улицу, ну, и… увидели.

– А вы не знаете, кто еще был вчера в ресторане? Кроме Линды?

– Нет, не знаю. – Мила сердито нахмурилась. – Меня там точно не было. И не будет! Пускай сам с этими шлюхами своими… Хотя вам это, наверное, неинтересно.

– Почему же? Если имели место какие-то интриги, которые могли дать мотив к подобному преступлению, мне это очень даже интересно.

– Мотив? – удивленно вскинула бровки Мила. – Но ведь его ограбили. Отобрали бумажник. Поэтому и убили. А его что… его заказали, что ли?

– Спектр возможных предположений достаточно широк, я должен рассмотреть все возможные варианты, – темнил Гуров.

– Вот это номер! – очень оживившись, воскликнула она. – Так это значит… А вы знаете, я лично даже не удивлюсь. Я ведь вам говорила, Русланчик был кадр тот еще. Это ладно, что они там в ресторане гудят, еще куда ни шло. А ведь у нас тут из-за этого однажды настоящая трагедия случилась.

– В самом деле?

– Да, серьезно. Миша Курленко, наш актер… теперь уже бывший. Так вот, он ушел именно из-за Руслана. Вернее, из-за этих девок его. Он в одном спектакле у Виталика играл, и однажды, как обычно, пошли они в этот «Ковчег» «счастливый финал» обмывать. У них такое правило. Если не освистали, значит, финал счастливый.

– А что, бывает, что и освистывают?

– Почти никогда. У Виталика… Виталия Сергеевича проколы редко бывают. На спектаклях практически всегда аншлаг.

– Значит, празднуют после каждого показа?

– То-то и оно, – печально вздохнула Мила. – Он актеров часто в компанию зовет, все-таки главные трудяги. Играют-то они. Вот и в тот раз пригласил Мишу. Пойдем, говорит, расслабишься, от семейных забот отдохнешь. А у Миши на тот момент жена была беременная. Тоже у нас работает. Оксана.

– Актриса?

– Да. У нее там какие-то сложности были, беременность очень тяжело протекала. Все время на сохранении лежала, не вылезала из больницы. Ну, и Миша, конечно, тоже волновался. Бегал к ней каждый день. А тут этот… добряк, блин!

– Виталий Сергеевич?

– Да какой там Виталий Сергеевич! Не хватало еще, чтоб и он… Нет, я же вам про Руслана рассказываю. В ресторане этом, когда выпили, подсунул он ему красавицу какую-то. Слово за слово, тот позвал ее домой. Дурак! А с другой стороны – что взять с пьяного человека? Оксана в больнице, квартира свободна. Гуляй – не хочу. Они и загуляли. Приходят, а там жена. Отпустили ненадолго, сюрприз любимому хотела сделать.

– Вот оно как. И что же было дальше?

– А что дальше? У Оксанки на нервной почве выкидыш, врачи говорят, что больше детей иметь не сможет, Мишка из театра ушел, спивается потихоньку. Развелись, конечно. Но Оксанка уходить не стала. А как уходить? Теперь одна, содержать некому. Работать нужно.

Слушая эту историю, Гуров все сильнее хмурил брови. Кроме того, что перед ним все яснее вырисовывалась, похоже, не очень-то привлекательная личность Руслана Бойцова, он видел, что и предпосылки для мотива здесь тоже имеются. У людей вся жизнь пошла наперекосяк, и виновный известен. Не каждый сможет просто жить с этим знанием, ничем не компенсировав обиду. Плюс еще алкоголь…

«Похоже, список респондентов расширяется, – подумал он. – С этим Мишей тоже необходимо будет пообщаться. Да и с Оксаной…»

– Она сейчас одна?

– Кто? – думая о своем, не поняла Мила.

– Я об Оксане.

– А, вы о ней. Да нет, не одна. Связалась с Максом, пустилась, можно сказать, во все тяжкие. Подобное подобным, как говорится.

– А кто это, Макс?

– Да все из тех же, из «файлов». Я же говорю, на все руки ребята. Сами до ручки доведут, сами и утешат. Это ведь через них Русланчик подружку-то Мише нашел.

– Так что же это она, типа – в отместку? Зачем с Максом связалась?

– Не знаю. Может быть, и в отместку, а может быть, просто так. Знает, что у них, как говорится, всегда с собой.

– Вы про наркотики?

– Ну… как вам сказать. – Мила замялась.

– Да уж говорите как есть. Ведь у нас разговор приватный. Протокол я не веду, как видите.

– Да, но… Кто вас знает? В общем, я ведь говорила уже, эти «файлы», они со всякими отморозками знались. И знаются, конечно же. Поэтому и дрянь разную через них проще всего достать. Он ведь, Русланчик-то… – Мила снова остановилась, как бы не решаясь продолжать. – Он ведь тогда вечером к машине-то, похоже, за «чеком» пошел. Может, там с этим что-то было связано… Ой! Ну, в общем, ничего я не знаю, – решительно махнув рукой, проговорила она. – Это вы у них самих спросите. А я – не знаю. Не в курсе. Вы только Виталику… Виталию Сергеевичу не говорите, чего я вам тут наплела. А то он… он ругаться будет. Он и так уж… В общем, не говорите. Он этих проблем с наркотой ужасно боится. Хотя сам-то не балуется. Так, разве по мелочи. Для разнообразия ощущений. Но редко. А Русланчик, тот регулярно прикладывался. У него и связи «нужные» были, и каналы налаженные.

– И все – через «файлов»?

– Ой, да не знаю я! – уже с полной решительностью стала открещиваться Мила. – Я в эти дела не лезу. То, что девок он через них добывал… это да. И себе, и другим, всем совал… кому не надо. А про остальное… про остальное вы лучше у них самих спросите. – Сделав последнюю короткую затяжку, она решительно направилась к входной двери.

«Все интереснее и интереснее, – думал Гуров, неспешно следуя за ней. – Парень, похоже, и правда неординарный. Не знаю, насколько он причастен к финансовым скандалам, но с личными тут, кажется, все в порядке. Потенциальных врагов хоть отбавляй. Рассердил бывшего худрука, настроил против себя актрису, не говоря уже о любовнице «главного», «балуется» наркотой, знается с нехорошими парнями… Для начала очень неплохо. Посмотрим, что скажет нам уважаемый Виталий Сергеевич. Надеюсь, хоть он настроен дружественно. Как-никак все-таки сотрапезники постоянные…»

Из тех, с кем полковнику удалось до этого пообщаться, Берестов был первым «живым свидетелем», присутствовавшим в ресторане и наблюдавшим все, что там происходило, воочию. Довольный, что наконец-то сможет получить информацию от очевидца, Лев поднялся по лестнице и, пройдя по коридору, завернул в закуток, из которого незадолго перед тем выбежала расстроенная Мила.

Кабинет Берестова представлял собой полную противоположность скромному обиталищу театрального директора. Современный ремонт и не самая дешевая офисная мебель со всей очевидностью убеждали, что дела «творческой мастерской» в полном порядке.

«Какой, однако, контраст, – исподволь осматривался Лев. – Они что, на разных балансах? Директору с популярных перформансов Берестова ничего не перепадает? Неплохо было бы это уточнить. Надеюсь, ребята из Следственного комитета хорошо разобрались в этих подробностях».

Между тем гостеприимный хозяин вышел из-за стола и поспешил навстречу дорогому гостю. От высокомерия, проявленного им в бухгалтерии, не осталось и следа.

– Вот сюда. Пожалуйста, прошу вас, присаживайтесь, – говорил он, отодвигая для полковника стул. – Надеюсь, вы извините мою некоторую… бестактность. До сих пор не могу оправиться от происшедшего. Такая трагедия… Мы все в шоке. Я было подумал, что вы… но если вы – именно по этому делу, я только рад. Рад вашему появлению и рад буду помочь всем, чем только смогу. Найдите этих негодяев, они должны получить по заслугам.

– Если я правильно понял, вчера вечером вы тоже были в ресторане?

– Да, конечно, – с готовностью ответил Берестов, вновь садясь на свое «руководящее» место. – Это у нас стало уже чем-то вроде традиции. После спектаклей мы идем в ресторан, чтобы, как говорится, немного отдохнуть и расслабиться. Ребята работают с полной отдачей, им просто необходимо как-то восстанавливаться. К тому же подобные «посиделки» очень сближают коллектив. В общем, я считаю, что традиция неплохая. Я часто приглашаю актеров из тех, кто играл в этот вечер, музыкантов… В «Ковчеге» мы, можно сказать, уже постоянные клиенты, все нас знают, относятся хорошо. Просто в голове не укладывается, как так могло получиться.

– Подобных случаев раньше не было?

– Нет! Никогда! Район здесь вполне приличный, и я просто ума не приложу, откуда могла забрести сюда эта шпана. Да еще с ножами… Просто в голове не укладывается.

– Расскажите, как все произошло. Если я правильно понял, на Руслана Бойцова напали, когда он вышел к машине. Для чего он пошел туда?

– Да за пустяком каким-то, я, признаюсь, сейчас и не припомню. – Берестов старался говорить максимально естественно, но взгляд его был напряженным, и в нем читалось неподдельное беспокойство. – Может, зажигалку забыл или еще что-то в этом роде. Не припомню сейчас.

– То есть это не была специально назначенная встреча с какими-то конкретными людьми?

Помня, что говорила ему Мила о том, как «ужасно боится» Берестов «этих проблем с наркотой», Гуров хорошо понимал, чем именно вызвано беспокойство в глазах собеседника, но «форсировать» события не спешил.

– Нет-нет, что вы, – эмоционально заговорил Берестов. – Какие встречи в первом часу ночи? Мы пришли туда, чтобы отдохнуть. И Руслан просто вышел за какой-то мелочью. Так случается. Я и сам иногда выхожу. Покурить, например. Ведь не будешь курить в зале. Иногда телефон по забывчивости оставишь в машине или еще что-то. Мало ли, что может быть. Вот и Руслан тоже. Он тоже вышел за каким-то пустяком, и в результате… в результате – такая трагедия. Просто в голове не укладывается. Найдите этих негодяев, они должны получить по заслугам, – повторил он.

– Хорошо, я понял. Бойцов вышел за пустяком, и на это никто не обратил внимания. Что было дальше?

– Дальше?.. Ну что дальше… Дальше мы посидели, выпили… немного. Потом зашла речь о нашей новой премьере… кстати, если будет возможность, обязательно приходите, мы готовим нечто грандиозное.

– Спасибо.

– Так вот, зашла речь о премьере, и я хотел уточнить у Руслана что-то… кажется, готовы ли пригласительные… да, кажется, это. Мы иногда специально заказываем подобные вещи для VIP-персон. Ничего особенного, просто небольшой буклетик с фотографиями из будущего шоу, но людям приятно, что их как-то выделяют. Ну, и нам, сами понимаете, тоже небесполезно. Реклама и репутация, шанс лишний раз напомнить о себе «нужным людям». – Берестов усмехнулся. – В условиях тотального «рынка» приходится как-то выживать.

– Понимаю, – сочувственно кивнул Гуров.

– Руслан в подобных вещах был незаменим. Всегда все четко, всегда все вовремя. Непревзойденный организатор, не знаю, как мы теперь без него будем справляться. Но – не стоит о грустном.

– Да, вернемся к теме. Вы хотели уточнить у Руслана организационный вопрос, и?..

– И не обнаружил его за столом. Осмотрелся – в зале тоже нет. Тогда я спросил у Линды, это девушка Руслана. Она сказала, что с тех пор, как он вышел на улицу, никто его не видел.

– Вы не можете сказать, сколько прошло времени между моментом, когда Руслан вышел, и моментом, когда вы говорили с Линдой?

– Ох… вот это я, пожалуй… пожалуй, затрудняюсь. Но времени прошло достаточно. Что-то около получаса, наверное.

– За это время из зала больше никто не выходил?

– Ну… вообще-то я не следил, конечно. Но, кажется, больше никто. И потом, если бы кто-то вышел, он бы увидел, что произошло, и сразу же сообщил бы. Нет, думаю, после Руслана больше никто не выходил на улицу.

– Понятно. Итак, вы обратились к Линде. Что было дальше?

– Она сказала, что Руслан не возвращался, и я попросил ее сходить за ним. Она вышла на улицу, и через пару минут мы услышали душераздирающий крик. Именно – душераздирающий, по-другому не назовешь. Мы выбежали на улицу и… увидели. О, это была незабываемая картина! Признаюсь вам, я даже протрезвел. Хотя и не был особенно пьян. Кровь, вспоротый живот… Ужас!

– Руслан лежал рядом с машиной?

– Да, возле открытой двери. Он ведь хотел что-то взять оттуда. По-видимому, в этот момент они на него и напали. Гады! Какие же гады! Найдите их, найдите обязательно!

– Я постараюсь. Руслан давно знаком с Линдой?

– С Линдой? – Берестов, казалось, был в замешательстве. – Ну… я не знаю… какое-то время. Да, кажется, не очень давно. Признаюсь, я предпочитаю не вмешиваться в подобные вещи. Все-таки личная жизнь… такое дело. Тема не для посторонних.

– Да, конечно, – согласился Лев, отметив про себя, что Мила, похоже, не врала про непостоянство Бойцова. – Просто я хотел уточнить, она работает здесь же, в театре, Или откуда-то, так сказать, «со стороны»?

– Нет, Линда у нас не работает. Но на спектаклях бывает часто, ходит на все премьеры. Кажется, она знакома с кем-то из музыкантов. Помнится, Руслан говорил мне, что их познакомил Коля.

– Коля?

– Да, Коля. Коля Черный. Это у него такой творческий псевдоним. Брутальный, так сказать. Коля – руководитель нашего ведущего музыкального коллектива. Группа «X-files», может быть, слышали? Они заняты во многих спектаклях, участвуют практически во всех перформансах. Ну, и сольные выступления, разумеется. Кстати, вчера они как раз выступали на художественной выставке. И, кроме того, были задействованы в моем вечернем спектакле. График, как видите, довольно насыщенный.

– Музыканты тоже были вчера в ресторане?

– Да, только, кажется, не все. Были Коля и Макс, а Зип и Каштан предпочли отдыхать дома.

– Интересные у них «имена». Вот что значит творческие люди.

– Ну предположим, Макс – это действительно имя, – улыбнулся Берестов. – Максим Чирков, барабанщик. А Зип и Каштан – это производные от фамилий. Сергей Зипунов и Андрей Каштанов. Талантливые ребята. Их, кстати, и в «Ковчег» приглашали выступать неоднократно. Так что у нас, можно сказать, культурный обмен.

– Да, действительно. Вчера вечером Николай и Максим были в ресторане одни или тоже с дамами, как и Бойцов?

– Ну почему же одни? Одному скучно. – Берестов вновь игриво улыбнулся, и Гурову показалось, что он сейчас ему подмигнет. – Макс был с Оксаной, Коля с Ирой. Все по парам.

«Значит, Макс был с Оксаной, – размышлял Гуров, невнимательно слушая рассуждения о том, что в компании с подружкой отдыхать в кабаке намного интереснее, чем одному. – Обиженная разведенная женщина, не так давно потерявшая ребенка, и отвязный парень, если верить словам Милы, знающийся «со всей городской швалью». Хм. Случайность? Как знать, как знать».

– Это только я там среди них как «белая ворона». Все время бобылем, – продолжал между тем Берестов. – Супруга у меня дама положительная, «сборища» наши посещать не любит. Вот и приходится только любоваться на чужое счастье да облизываться.

«А, так у нас еще и супруга? «Законная» жена, «штатная» любовница, да еще, помимо этого, разные «внеочередные» случаи. Да, Мила, тебя можно понять».

– Что произошло после того, как вы обнаружили тело? – спросил Лев.

– А что тут еще могло произойти? Все главное на тот момент уже случилось. Разумеется, сразу же вызвали полицию, ну и… собственно, и все. Что мы могли еще сделать?

– Вызывали полицию лично вы?

– Нет. Звонил Вадим. Это наш…

В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошел среднего роста молодой мужчина, одетый в серые джинсы, травянисто-зеленую рубашку и коричневый жилет из замши.

– Виталя, ты… – начал он, но тут же осекся, холодно и настороженно глянув на Гурова. – А, ты не один. Ладно, я попозже зайду.

– Нет, нет, Вадик, пожалуйста, проходи, – поспешно стал приглашать Берестов. – Ты очень кстати. Мы тут как раз… Познакомьтесь, это Вадим Голубков – театральный гений и наш ведущий режиссер.

– Не льсти, всем давно известно, кто ведущий, – скромно улыбнулся «театральный гений».

– Да, конечно. Хлебом не корми, только дай построить из себя скромника. Постановки Вадима – самое кассовое, что есть на сегодняшний день в нашем репертуаре, так что не слушайте его отговорки. Я знаю, что говорю, готов подписаться под каждым словом. Впрочем, вас, конечно, интересует не это. Вадим, это по поводу Руслана. Полиция, как видишь, проявила оперативность, и начато расследование. Мы сейчас как раз говорили о том, кто вызвал опергруппу на происшествие. Ведь это ты позвонил, если я не ошибаюсь?

– Да, я. – Теперь Голубков смотрел на Гурова внимательно и как бы изучающе. – Это почему-то было первым, что пришло мне в голову. Все сосредоточились на эмоциях, Виталя матерился, уж извините за интимную подробность, Линда ревела, как белуга, а я… я почему-то сразу подумал про полицию. Наверное, детективов насмотрелся.

– И хорошо, что подумал, – активно поддержал его Берестов. – А то мы бы там, наверное, и до утра вокруг бегали, за голову держась. Завидую людям, которые в любой ситуации не теряют присутствия духа.

– Я, наверное, все-таки пойду, – вновь решил проявить деликатность Голубков. – Вы тут разговаривали, а я ворвался…

– Да чего ты там ворвался, – запротестовал Берестов. – Наоборот, это очень кстати. Ведь ты тоже был вчера с нами. Можешь добавить что-нибудь, уточнить. Я, честно говоря, и не запоминал особенно, что там происходило. Когда Руслан вышел, когда зашел, кто его знает.

– Да, Вадим, с вами мне тоже нужно будет поговорить, – подтвердил Гуров. – Я опрашиваю всех, кто вчера ужинал в «Ковчеге». Но… наверное, нам лучше будет пообщаться тет-а-тет. Где вас можно найти?

– Через пять минут у меня начинается репетиция, я – на сцене или в зрительном зале. Думаю, не потеряюсь, – изобразил любезную улыбку Голубков и вышел из кабинета.

– Гений, настоящий гений! – восторженно проговорил Берестов, когда за Голубковым закрылась дверь. – И как всегда – масса завистников. Вы не представляете, как сейчас тяжело настоящему таланту! Столько всяких слов говорится о свободе и демократии, а на деле все выливается в придирки и преследования, чуть ли не в травлю.

– Доброжелательные коллеги не дремлют? – понимающе улыбнулся Лев.

– Ах, если бы только коллеги! – патетически завел глаза Берестов. – Ведь юридически мы – государственное учреждение, и хотя особых выгод такое «завидное» положение нам не приносит, зато проблем из-за этого – хоть отбавляй. Каждый незначительный чиновник, любой мелкотравчатый крючкотвор считает себя вправе учить и определять, каким должен быть репертуар. Назначают какие-то непонятные комиссии, собирают заседания… черт знает что. Какое им дело, в конце концов! Художник должен творить, в этом его жизнь, смысл существования. А они… Впрочем, вам все это, наверное, неинтересно. Простите, что отвлекся, просто наболело. Так на чем мы остановились?

– На том, что вы вызвали полицию.

– Ах да. Действительно. Но это, собственно, и все. Полицейские осмотрели место происшествия, провели все процедуры, которые там у вас полагаются, вызывали врачей, они зафиксировали факт смерти. Мы в это время уже вернулись в ресторан, я попытался успокоить женщин. Бедная Линда! Она просто потеряла рассудок. Они хотели поговорить с ней, но не было никакой возможности. Да и поздно было уже. Второй час ночи, какие уж тут разговоры. Все стали расходиться, я отправил Линду с… с одной девушкой. Катей. Они немного знакомы, и я попросил, чтобы до утра она за ней присмотрела. Мало ли что может прийти в голову в таком состоянии. Вот, собственно, и все. Не знаю, что еще смогу рассказать.

– Спасибо, этого вполне достаточно, – вежливо ответил Гуров. – У меня сложилась вполне ясная картина происшедшего. Не буду больше вас беспокоить.

– Что ж, рад был помочь. Если будут еще какие-то вопросы – обращайтесь. По мере сил всегда отвечу.

– Спасибо. Не подскажете, как мне удобнее пройти на сцену?

Берестов объяснил, и, попрощавшись с ним, полковник покинул кабинет худрука.

Анализируя в уме только что закончившуюся беседу, он пришел к выводу, что Берестова в список подозреваемых включит в последнюю очередь. Чем мог насолить ему Бойцов? Скорее, наоборот, выстилался перед новым худруком как мог, пылинки сдувал. Ведь именно от него зависело и собственное благополучие, и «привилегированное» положение в театре, какое раньше ему и не снилось.

Если бы Берестов имел к Бойцову какую-то претензию, для ее устранения, скорее всего, хватило бы пары слов. В крайнем случае, он мог бы его просто уволить. Но убивать… зачем?

Для Берестова Бойцов – мелкая сошка, и он, конечно же, не стал бы «пачкаться». На его уровне есть и другие способы «приведения к знаменателю», ничуть не менее действенные и гораздо более безопасные.

«Такой способ – убийство исподтишка, да еще и с маскировкой под ограбление – выбирает тот, кто слабее жертвы и не может справиться с ней, так сказать, «легальными» методами. К тому же эта самая маскировка указывает и на страх. Заказчик, если он есть в этом деле, видимо, боится малейшего подозрения в отношении себя. А это может говорить только об одном – у него имеется железобетонный, для всех очевидный мотив. И как только появится хоть призрачный полунамек на его персону, деваться уже будет некуда. Он будет раскрыт. Нет, будем считать, что Берестов пока «в запасе», – размышлял Лев, подходя к высоким дверям в зрительный зал. – Посмотрим, что скажут другие».

Открыв дверь, он обнаружил столько «других», что сразу понял – недели не хватит, чтобы опросить их всех.

Сцена была заполнена людьми, да и в зрительном зале было тесновато. Правда, кресла были пусты, но на небольшом пространстве просцениума собралась целая толпа.

Уже знакомый «гений» в зеленой рубашке сидел на третьем ряду и нервно кричал в микрофон:

– Нет, Игорь, нет! За ней идут фокусы! Ты после вступаешь. Не знаю… минут через семь, наверное. Когда он там выскочит, этот заяц. Внимание! Всем внимание! Повторяем от прохода Клеопатры…

– Э-э… простите, – подойдя поближе, скромно обратился к нему Гуров. – Я, если помните…

– А? Что? – рассеянно обернулся Голубков. – А, это вы… Насчет Руслана, да?

– Именно. Мы не могли бы…

– Да, сейчас. Одну минуту. Вы видите, у нас тут… Алло! Всем внимание! Перерыв десять минут, потом повторяем от прохода Клеопатры.

Положив микрофон, Голубков кивнул Гурову, указывая на дверь. Вместе они вышли из зрительного зала, в котором было так шумно, что расслышать друг друга действительно можно было, только разговаривая в микрофон.

– Простите, что не смогу уделить вам достаточно времени, – сказал Голубков, быстро шагая по коридору. – У нас последние прогоны перед шоу. Может быть, вы слышали – через пару дней премьера.

– Да, конечно, – с готовностью откликнулся Лев, довольный, что пришел сюда подготовленным. – Ваши знаменитые перформансы.

– Ну, уж не такие знаменитые… – самодовольно заулыбался Вадим. – Пойдемте в гримерные. Там сейчас никого не должно быть, можно поговорить спокойно. Впрочем, если с Виталием вы уже говорили, я навряд ли смогу что-то добавить. Я был там же, где и он, и видел то же, что и он. Или даже меньше. Я не отличаюсь особой внимательностью и редко запоминаю детали окружающей обстановки. Почти непрерывно думаю про шоу, до последнего момента что-то изменяю, редактирую… Голова занята только этим.

– Что ж, это вполне естественно для творческой личности. У меня всего лишь несколько вопросов.

Разговаривая, они спустились в цокольное помещение, и Голубков открыл одну из дверей бесконечно длинного коридора.

– Проходите, прошу вас. Видите – никого нет, как я и ожидал. Здесь нам не помешают.

В небольшой комнате перед огромным зеркалом у стены стоял косметический столик, а напротив него, у другой стены, помещался старый, видавший виды диван.

Голубков по-свойски развалился на диване, Гуров устроился на стуле, стоявшем возле столика.

Он действительно хотел задать лишь несколько вопросов, чтобы продублировать рассказ Берестова, но, взглянув на вальяжную позу «гения», неожиданно для самого себя спросил о другом:

– Как в театре относились к Руслану Бойцову? Он ладил с коллективом?

– К Руслану? – Похоже, Голубков не ожидал такого вопроса. – Ну, как… нормально относились. В общем и целом. Не знаю… я лично ничего такого… выдающегося не припоминаю. Иногда возникало, конечно… недопонимание. Но это у всех бывает. Все мы люди, все человеки. От эмоциональных всплесков никто не застрахован. Тем более здесь. Это ведь театр, публика у нас нервная, чувствительная. Нет-нет да и перегнут палку.

Пока он говорил, Гуров внимательно следил за выражением его лица. Первое недоумение и заторможенность, сменившиеся нескончаемой нервозной говорливостью, лучше всякого чистосердечного признания объясняли суть дела.

«Сто процентов здесь – личный мотив, – подумал Лев, наблюдая метаморфозы на лице собеседника. – Сначала тормознул, как бы испугался – и правду сказать о друге неловко, и что соврать, еще не придумал. Потом сориентировался, в каком направлении плыть, и теперь, волю дай, так до вечера не остановится. Внутреннее напряжение будет выводить. Классический случай».





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksey-makeev/kriminalnyy-sezon/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения